Одинокий орк [= Странствия орка; Возвращение магри ] - Галина Львовна Романова

Кормил его, кстати, немолодой мужчина, немногословный и явно обиженный на жизнь. Он приходил дважды в день, открывал окошко, впуская чуть больше света и свежего воздуха, кидал вниз сверток с куском хлеба и овощами и спускал на цепочке кружку с водой. Узнику полагалось выпить ее сразу и не пытаться задержать кружку — в противном случае тюремщик просто отпускал цепочку, оставляя кружку внизу. Еще в первый день он предупредил, что кружка одна на всех, и, попытавшись ее оставить, Брехт лишит воды не только себя, но и остальных, поскольку он здесь не один.

Значит, Терезий где-то рядом. Возможно, тут же находится и Уртх. Последнее было горше всего — на старого шамана у него была вся надежда. Не верить же всерьез, что свобода зависит от девушки и мальчишки? Ну какой из Льора боец? Он и фехтовать-то толком не умеет. Правда, учится хорошо и быстро, но это, скорее, врожденная ловкость и тренированное тело. А нужен еще и воинский дух, которого у юного эльфа нет. Нет, на Льора никакой надежды.

На богов, как выяснилось, тоже. В первые несколько минут пленения Брехт попытался воззвать к Гэхрысту, но, сколько ни старался, отозвался лишь тюремщик, предупредивший, что за поднятый шум придется расплачиваться уменьшением ежедневной порции. Сам же бог войны хранил молчание, такое упорное, что, покричав еще немного, молодой орк махнул на него рукой. В конце концов, орки столько лет жили вообще без богов!

— Проживут и дальше, — проворчал он, погрозив в пространство кулаком. — Тем более, если меня тут убьют, они снова окажутся в одиночестве и никто о них больше не вспомнит… Так и знайте! — снова повысил он голос. — Вот помру здесь — будете знать!

— Ага, — отозвался ворчливый голос тюремщика, — по запаху.

— Ну да, — фыркнул Брехт. — Назло вам всем буду тут лежать и вонять!

Дни потянулись однообразные, монотонное существование заполнялось лишь ожиданием прихода тюремщика с очередной порцией пищи. И Брехт даже немного испугался, когда в неурочное время наверху послышались легкие шаги. Кто-то — молодой мужчина или женщина — ступал осторожно, явно не желая, чтобы его заметили. Но обмануть чуткий орочий слух нежданному гостю было не под силу. И к тому времени как на решетку упала тень, закрыв и без того тусклый свет, узник был уже морально готов к приему.

— Эй, гурх, это ты? — позвали его.

Гурхами — «горцами» — орков звали все без исключения народы, живущие к востоку от горного хребта, на всех картах мира с давних пор (почти полторы тысячи лет) обозначенного как Орочьи Горы.

— Ну я гурх, — кивнул Брехт, садясь поудобнее. — Дальше что?

— Гурх, — судя по запаху, это был мужчина-магри, — ты… Я хотел тебя спросить…

— А что мне за это будет? — перебил его узник, решив, что терять ему нечего.

— За что «за это»? — Нежданный гость вспотел.

— Ну что мне будет за то, что я отвечу на твой вопрос? Как я понимаю, кроме меня, спросить тебе некого? Значит, готовься платить…

— Ну… я не знаю… А что ты хочешь?

«Пива, мяса и женщину», — мог бы ответить Брехт, поскольку это первое, что пришло ему в голову. Но, подумав, вслух он сказал совсем другое:

— Мне нужно знать, что с остальными. Со всеми остальными, понятно? Нас было пятеро в вашем гоблинами проклятом городишке! И мне нужно знать, что с ними? Все живы? Где они? И что готовят ваши… э-э… ну что с нами хотят сделать?

— Я не знаю, — пробормотал мужчина. — Но я попробую узнать…

— Вот когда узнаешь, тогда и приходи. — Брехт заставил себя зевнуть с риском вывернуть челюсть и демонстративно улегся, подложив под голову кулак. — А сейчас меня после сытного завтрака в сон клонит!..

— Ты… ты… меня прогоняешь?

— Отправляю по делам! — Орк отвернулся к стене. — Сбегай разнюхай, что сможешь, а потом приходи. Я буду здесь до конца месяца. И не дрожи так, а то с потолка труха сыплется!

С этими словами он закрыл глаза и заставил себя дышать ровно и спокойно, как человек, который в самом деле собирается поспать. Но вместо этого он чутко прислушивался, ловя малейшие звуки и шорохи, благо в подземелье было отличное эхо. Вот его гость прокрался по коридору, вот осторожно открыл скрипнувшую дверь, выскользнул наружу… Шаги удалялись, постепенно затихая на лестнице, ведущей вверх. И нигде ни малейшей задержки, означающей наличие дополнительных дверей и стражи, мимо которой тоже надо проскользнуть.

Та-ак, значит, в темницу можно проникнуть постороннему. Отлично: значит, из нее при желании можно так же легко и выйти.

В отличие от Брехта Терезий не был настолько спокоен. Будучи драконом, он был чувствителен к магии и, хотя сам использовать колдовские силы не мог (драконом он был только наполовину), всегда живо на нее реагировал. И сейчас он ощущал, что его держит в плену не только железная решетка, но и мощные чары. При малейшей попытке сменить облик молодой князь испытывал такую боль, что без сил падал на пол и долго бился в судорогах. Боль была такая, что он в первый раз чуть не откусил себе язык и изгрыз руки, чтобы не закричать. Самое страшное было то, что приближалось полнолуние, и Терезию все труднее удавалось себя контролировать. Бодрствуя, он еще сдерживался, но, когда сон брал над ним верх, тело начинало само менять облик, и Терезий практически каждую ночь просыпался от сводящей его с ума боли. Молодой князь начал бояться спать и большую часть времени сидел, затаив дыхание и старательно таращась в темноту. Он боролся сам с собой и проигрывал эту борьбу, чувствуя, как с каждым днем истощаются его силы.

Нет, он отдавал себе отчет в том, что вскоре после полнолуния эти спонтанные превращения прекратятся и он вполне сможет себя контролировать. Но вот уверенности в том, что он доживет до этого времени, у него не было. Он либо сойдет с ума гораздо раньше, либо его убьют.

В этом последнем Терезий был уверен. Его пытался убить еще родной отец несколько лет назад. Если бы не орки, так бы и случилось. Но сейчас верных орков рядом нет. Брехт — такой же узник, как и он сам. А где Уртх? Последний раз молодой князь видел сотника мирно спящим в ту злосчастную ночь. Он выскользнул в окно, бросив последний взгляд на старого шамана — не проснулся бы! — и ушел, чтобы больше не вернуться. Что с ним? Жив ли? Знает, что случилось с его воспитанником?

От постоянной бессонницы болела голова. Мысли путались. И Терезий удивленно вытаращил глаза, когда перед ним внезапно возникло странное видение. Это была молодая женщина, лицо которой показалось ему… нет, никак оно ему не показалось, ибо это была не Сорка и не ее мать. Женщина стояла совсем близко, в двух шагах, только руку протянуть.

— Ты… Кто ты? — прошептал Терезий.

Девушка покачала головой и вдруг опустилась на колени, оказавшись так близко к молодому князю, что тот почувствовал нежный пряный запах ее кожи. Запах женщины, который перед самым полнолунием обычно сводил его с ума. А эта девушка еще и взяла в ладони его лицо, приблизив к своим губам.

— Ты — дракон, — промолвила она, обдав Терезия дыханием. — Ты — единственный мужчина-дракон, может быть, в обозримом мире… ты должен мне сказать, как ты это делаешь?